Не имеющая аналогов кулинарно-поэтическая акция состоялась на днях в Историческом музее. Находящийся в его стенах ресторан «Красная Площадь» пригласил столичный бомонд на самый настоящий «Пушкинский обед», так «вкусно» описанный поэтом в романе «Евгений Онегин». Приурочена сия литературная трапеза ко дню открытия Царскосельского Лицея и, с точностью до мелочей, повторяла перечень блюд, подаваемых в свое время пушкинским персонажам.
Еще в фойе гостей встретил «наливок целый строй» — самодельные настойки были выставлены на столе в виде инициалов самого поэта: Анисовая, Смородиновая и Перцовая, пить которые полагалось сразу друг за другом. Этим обстоятельством сразу воспользовались приехавшие первыми писатель Андрей Битов и телеведущий Николай Дроздов.
Чуть позже каждого гостя ресторан «стерляжьей почует ухой», затем «пред ним roast-beef окровавленный». Правда, «трюфли, роскошь юных лет» так и не подали, зато столь любимых Пушкиным и его друзьями вин — «Бордо» и «Мадеры золотой» было много. А «…между жарким и бланманже Цимлянское несут уже»…
Вполне естественно, что после столь обильных возлияний пушкинский дух стал зримо витать под сводами музея, а гостей «…меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым» потянуло на откровения. Поднявшийся на возвышение Николай Дроздов, не спуская глаз с супруги, своим дивным волжским басом пропел: «Я скрывать не стану — безумно я люблю Татьяну!» Столь откровенное прилюдное признание даже слегка смутило жену Дроздова, которую как раз и зовут Татьяна.
Под музыку царского гимна «Славься!», то и дело заставляющего объевшихся гостей вставать, один за другим произносили тосты телеведущий Виктор Мережко («За Россию, за наш патриотизм!»), актер Евгений Герасимов и другие…
P.S. А следующий обед — Крыловский… Представляете, что это будет за праздник плоти! Ведь Иван Андреевич был известен чуть ли не как самый отъявленный обжора своего времени, а съев, скажем три тарелки ухи, две тарелки расстегаев, три котлеты, жареную индейку, страсбургский пирог весом 6 фунтов и тарелку гурьевской каши, имел обыкновение пред уходом, зажав в уголке лакея, для очистки совести интересоваться: «Ведь ужина не будет?…» При росте 164 см он весил 136 кг и умер, по легенде, вовсе не от пневмонии, а от заворота кишок, объевшись блинами…
По материалам Москва /РИА «Новости»/
